Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
– Это же день рождения! В день рождения должны быть неожиданности!
Не понимаю, почему я иногда ухожу от Даны злая. Может, из-за вещей, которых мне никогда не доведется испытать.
Рокас катает нас по странам, по которым путешествовал в этом году. Все, наверное, только притворяются, будто им весело, на самом-то деле все в этих странах побывали. Он рассказывает, чем там занимался, хотя кому интересно – и сам может прочитать.
– В Австралии я построил третье здание. Это моя инженерная работа.
Потом Рокас объясняет, где работают его клоны. Все они конструируют космические корабли в физической лаборатории.
– Земля слишком мала. Эта система слишком мала. Солнечная система слишком ничтожна. Надо ориентироваться на другие солнца и другие системы.
Постой, Земля слишком мала? И это говорит человек, который ни разу не купался в море?
Знаю, что сказал бы Мантас. Он мне уже говорил:
– Давай читать медленнее.
Мы с Мантасом тогда подумали, что, если прочитаем все книги, сколько есть в сейфе, нам нечем будет заняться.
– Давай читать медленнее, – повторил он.
– Мы сможем перечитывать те, которые нам понравились, – предложила я.
– Сможем, – согласился он. – Что ты станешь перечитывать?
Когда Мантас замедлял темп, его голос звучал так красиво. Было похоже на сказку, которую Дане перед сном рассказывали папа или бабушка. Только у Мантаса голос был не как у папы и не как у бабушки. Однако он звучал так спокойно, что я закрывала глаза и расслаблялась. Однажды так расслабилась, что даже в сон провалилась.
– Система сна разладилась, – сказала я, проснувшись, а Мантас засмеялся.
Мы спим по четыре, а иногда – всего по три часа, сидя в креслах, приспособленных к форме нашего тела. Не как попало и не где попало, а уж тем более не лежа на спине в сейфе.
Мантас снова спит по восемь часов.
Рокасу я хочу сказать то же самое. Медленнее. Но мне приходит в голову другая мысль. Может, и глупая, должна признаться. Тем временем слова Мантаса, к моему удивлению, произносит кто-то еще из друзей Рокаса. Слышу, как кто-то говорит ему:
– Приятель, а что, если бы ты все делал медленнее и с одним клоном?
Не знаю того, кто это сказал, его нет среди моих друзей. Я даже не обратила внимания на то, как его зовут, не могу его найти. А лица он не показал, когда говорил, потому что можно говорить, отключив видео.
Выстраиваю по времени список голосовых сообщений. Никаких шансов. Одновременно хотя бы по одному слову произнесли несколько сотен. Жалко. Обилие людей – большой минус, думаю я.
У Рокаса на стене написано, что он чувствует себя слегка нерешительным. Все его подбадривают. Ведь в пятнадцать лет так себя чувствовать естественно. На тортиках написано много слов про Рокаса. Удалой. Стремительный. Открытый. Улыбчивый. Прогрессивный. Талантливый. Быстрый. Что здесь еще напишешь, думаю я. Рисую кроссовку. У Рокаса заблестели глаза, вижу его лицо во весь экран. Он мне подмигивает, да так, что я обалдеваю: глаза превращаются в щелочки, подбородок собирается складками, как у бульдога, а улыбка и правый уголок рта с редкими усиками до того настоящие, что хочется пальцем потрогать. Я и потрогала. Гладкая поверхность.
– Крутая обувка. – Он снова подмигивает.
Рисунок хвалят еще примерно шестьсот его друзей, пятьсот из них у нас общие.
– Грита, что ты хотела мне этим сказать? – Рокас выдувает пузырь из жвачки прямо у меня перед носом – видно, перенял у Алы ее привычку.
Всякий, кто свяжется с Алой, тут же начинает жевать мятную резинку, хотя вкус у этой резинки совершенно химический.
Не хочу говорить при всех, поэтому посылаю личное голосовое сообщение: «Беги». Пусть как хочет, так и понимает.
В ответ получаю: «Грита, ты же знаешь, что я не бегаю».
«Сегодня – нет, а завтра – неизвестно. Мы в любой момент можем измениться», – отправляю ему.
«Иногда, Грита, ничего не менять – это достоинство. Вокруг и так все меняется. Хочется быть таким, каким был всегда».
И каким Рокас был всегда? Таким, как все. С ограниченными ощущениями, не пробежавший ни одного круга, ни разу не искупавшийся в озере, вода – только из душа. Не целовался и не будет целоваться так, как на том клочке бумаги, – однако в системе он может все. Вот он и думает, что ничего не теряет и потому может оставаться таким, каким хочет.
«Так и будь. Не меняйся, – пишу ему. – Потому что, может, поймешь, что всегда хотел бегать».
Рокас смеется, хихикает. Потом показывает, что опять смеется. Он говорит, что многие меня не ценят, но у меня на самом деле есть чувство юмора. Не зря я у него в друзьях.
А потом я сваляла дурака. Не отключившись, удрала на стадион, потому что в комнате захирела от скуки. Бегу один круг, другой, третий – и наблюдаю за тем, как несколько сотен друзей продолжают поздравлять Рокаса, желая ему само собой разумеющихся вещей. К счастью, я еще без микросхемы, а то они услышали бы, как я шумно дышу, увидели бы мою траекторию. Я еще свободна… Я засмеялась. В каком мире я живу, если сегодня в системе могу себя почувствовать более свободной, чем буду завтра!
– Грита, ты смеешься? Символов не видно! Отметь это, – слышу я.
Вот тут я ляпнула, чего не следовало. Когда я бегу, клетки мозга, которые должны действовать нейтрально, наполняются кислородом. А он так помогает мыслить по-другому.
– Давайте, – говорю, – все соберемся.
Это и была та мысль, которая раньше пришла мне в голову. Надеюсь, меня услышал тот, кто сказал Рокасу: «А если бы ты делал все медленнее…»
Ала не была бы Алой, если бы не врезала мне по подбородку. Выскочила передо мной и прямо трясется вся, даже символы по голове так и скачут.
– Что с тобой случилось? Хочешь все испортить?
– Уже испортила.
– Да, Грита, и в самом деле. Ты какая-то… извращенка.
У Алы кружится голова, когда она со мной видится. У меня кружилась голова, когда я стояла в вестибюле Ининой школы. А если бы теперь столько людей сошлись в одном месте? Что бы тогда было? Взрыв. Экологическое преступление против планеты. Крики, шум, может, даже столкновения, преступления.
Эмоции. Эти дурацкие ужасные поцелуи.
Ничего, точно ничего хорошего. Ничего достойного. Я извращенка.
Открываю дверцы ускорителя, забираюсь внутрь. Из головы не идет день рождения Рокаса. Девять тысяч человек и этот голос: «Приятель, а если бы ты делал все медленнее…» Никто ни с кем не поссорился, все хорошо провели время.
Это только у таких дефективных, как я, с этим проблемы. А другие, наверное, и со всеми биологическими потомками могут общаться.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
